Да, я был настолько уверен в этом будущем, что можно сказать – знал его, несмотря на смурные времена и приземленные обстоятельства тогдашнего моего бытия.
Так оно и сбылось однажды, в конце девяностых годов прошлого века: был Париж, и парк Монсо, и белые "писательские" скульптуры в нем, выдуманные вперемежку с реальными, русские вперемешку с французскими.
С тех пор я много раз бывал в Париже, бродил, где хотел, по паркам, бульварам, музеям, набережным... всегда весною, и каждый раз я чувствую себя счастливым, и каждый раз меня пробивает недоумение, столь же острое, как и то старинное предчувствие встречи: почему, ну, вот, почему тому же Булгакову или Платонову это было запрещено?
