В свое время, очень давно, Лео Каганов, известный сетевой приколист и талантливый писатель, придумал конкурс на тему "стихотворные и иные ужастики" (не помню точного названия), размером не более нескольких тысяч знаков.
Я взял да и написал пятистопным полубелым ямбом стихотворение, о том, как питерский пенсионер, живущей в полуподвале у Сенной площади, вырастил себе домашнюю зверушку, здоровенную анаконду Алёнушку, и кормит ее зазевавшимися земляками.
Каганов стихотворение отверг, хотя, по моему скромному мнению, оно было лучшим из всего, что попадало на его конкурсы... (Врезка: а абсолютный пустячок, прикрепленный довеском, мой дистих-незнайчик, на ту же ужастиковую тему - прижился и даже снискал чего-то. "А у Тани под подушкой Лежит бывшая подружка") Время ему судья, но я не огорчился, ибо произведение-то искусства - вот оно! А однажды... Вглядывался я в стих, вглядывался, да и замахнулся пальцами на клавиатуру... И пошло, и поехало... И самое приятное - стих - остался невредимым и самостоятельным, мне на память.
Вот он, под катом:
ЧЕРНО-БЕЛАЯ НОЧЬ (Алёнушка)
Ни облачка. Полтретьего утра.
Пора, мой друг, действительно пора...
Наш дом - полуподвальчик на Сенной. Из окон виды: ноги, сумки, ноги...
Так и живем на пенсию вдвоем:
Я и Алёнка...
Для анаконды главное - тепло. Тепло и пища, и вода без хлорки.
Пустяк, казалось бы, а что ни ковырни - так отовсюду вылезут проблемы...
Алёнка приблудилась под порог. Как не пришиб? и сам теперь дивлюсь...
Как раз в тот год я Люсю проводил... Полвека вместе, а детей Бог не дал...
Всё вспоминаю: вынес молока, - она, малышка, в блюдце и уснула...
И прикипел я, и унёс к себе...
Вот дурень старый...
Потом и ванна стала ей мала...
Киркоровы, Чубайсы - те живут. А тут - что день, то новая напасть: то кран течёт,
То августом шарахнут. Шприцы в парадных, вонь, повсюду страх.
И честь, и стыд продали за бугор. А эти - в казино и в мерседесах.
Куда мы катимся...
А годы скачут быстро, как горох. Я вниз расту, Алёнушка в длину:
Пятнадцать метров от хвоста до носа. А пенсия... А ну-ка, прокорми!
И то: я жив, а как меня не будет?
Бывало, крысы шкрябались везде. Алёнка их... забава и подспорье...
Но щель в полу давно не плодоносит.
Пора, Алёнушка, я вижу, что пора. Три месяца, да на одной воде...
Ах, глупая, и всё б тебе лизаться! Пусти... Пусти. Да отпусти ты, дура!
На улице тепло. Давай к окну и жди меня, я отворю снаружи.
Бывало, в юности с девчатами к мостам... А нынче - тюк - и поминай как звали!
Один подонок год меня терзал:
То под гитару ночи напролет, а то бутылкой высадит окно.
Иди и жалуйся царю и демократам!
Через него Алёнушка моя
Едва не околела.
Подлец в кармане нож не закрывал… Бедняжка до зимы ходила кровью.
Извелся я, но все-таки извлек и нож, и ключ, и крестик богохульный.
И то беда, что у моей дурынды мозг очень слабый, не в пример желудку:
Поест - и спать. И всё ей трын-трава. Полтонны в ней, а я не Юрий Власов.
Вот ей и тычешь ножницы в бока. Умаешься, пока прогонишь в дом.
Потом винюсь: "Алёнушка, прости!"
Она молчит, а видно, что в обиде. Я знаю: прав, но ей не объяснишь,
А люди так жестоки...
Сегодня праздник "Алых парусов". И я когда-то в юности ходил...
Как там скамейка? Очень хорошо. В два огонька немытые куряки...
Я с четверга приметил тех двоих: они сюда приходят обжиматься,
Сопляк с соплячкой - вот она, с-свобода!
А я в ремесленном... И спал без задних ног, и на руках мозоли не сходили...
Ку-ку, Алёнка, папа не забыл!
Ползи скорее, ну, ползи скорее!
