Надо сказать, что слово "Краснохолмская" произошло не от слова "красный Холмс", как логично было бы предположить, а от более прозаических "красных холмов".
И вот стоим мы на горной базе "Гушсай", что по-над Ангреном, городком неподалеку от Ташкента, ждем, покуда начальники в Ташкенте не выправят и не обмоют по русско-узбекскому обычаю необходимые канцелярские печати и подписи. В описываемом случае мы - это парень с девушкой и я, их почти ровесник, на год помладше. Наша задача была караулить вещи, жить и ждать, сколько понадобится, пока все не начнется. Мы и ждали беспечно, благо край мусульманский, местные пьют только водку, и поэтому в местном магазинчике молодежного напитка портвейна ("Чашма"? не помню уже) - хоть залейся. Но если мои спутники, он и она, нашли друг друга и на какое-то время остальные мелочи их почти не интересовали, то я был открыт для вселенной и по маковку полон гордыни, а паче того - жизненного опыта, которым меня распирало поделиться со всеми окружающими, даже если они об этом меня не просили. И вот однажды наутро я проснулся первым, а разбудили меня лютая жажда, головная боль и крики под окном фанерного домика, в котором мы жили. Я вышел на крики: местный житель на каком-то языке, отдаленно напоминавшем "суржик" по-басурмански, что-то мне горячо втолковывал. Гремел водопадик неподалеку, шумело в ушах, от мутной и холодной воды из арыка поскрипывало горло, лень было уточнять и переводить и я, догадавшись, что меня о чем-то спрашивают, головой и руками ответил решительное нет. Вежливо, с сочувственной улыбкой, но твердо: НЕТ.
- Чего это он? - спросил меня мой товарищ, который тоже был разбужен криками и теперь стоял на крыльце, поправляя трусы, благодушно щурился на полуденное узбекское солнышко (у него голова не никогда не болела) и поглаживал пузо. Узбек же тем временем сел в грузовик и уехал, не солоно хлебавши.
- Не знаю. - честно ответил я и воспользовавшись оказией взялся учить его мудрости жизни:
Не знаю я, чего он от нас всех хотел и о чем спрашивал. Но! Заметь: не зная, не слыша, не постигая вопроса - ответил я ему вежливым отказом и не ошибся.
- Почему не ошибся-то, не въезжаю?
- Потому что согласие немедленно потребовало бы от нас встречной активности, неких действий, дополнительных ответов на дополнительные вопросы, быть может связанных с финансами, или, не дай бог, с физическим трудом...
- А-а, тогда ты его правильно послал...
- Вот именно! - подхватил я. - Поскольку отказав ему, мы и наше геологическое дело абсолютно ничего не потеряли, в то время как теперь вновь обрекли себя на дальнейшее беззаботное единение с утром и природой. Что? Гений? О нет, просто я успешно впитал в себя бесценный бюрократический опыт поколений умных людей, сиречь мудрость. Итак, что мы сейчас будем делать, а?
- Пить! - ответил он.
- Спать, - вставила свое слово незаметно подошедшая она.
- Умываться и ждать! - подытожил я, поскольку никогда не опохмелялся.
И все мы, восхищенные моей мудростью и моим остроумием, пошли спать дальше - я к себе, а они к себе.
Впоследствии выяснилось, что узбек шофер, выполняя строгий приказ высокого узбекского начальства, привез нам дефицитный экспедиционный груз: баллоны с газом, высокого качества, в большом количестве, за полцены по липовым накладным и т.п. Вот он и спросил: мы ли это, нам ли нужен драгоценный газ, или не нам?
Мои спутники из соратников временно превратились в добросовестных свидетелей - и кто бы их укорил за это? Сам Джордано Бруно дрогнул бы под криками начальника экспедиции, услышавшего историю о молодом мудреце...
С тех пор я не стал мудрее, боюсь, что и не поумнел.
Но опыт... Опыт, извлечение пользы из пережитого - вот что надо бы воспитывать и культивировать в себе ежедневно и ежечасно, думаю я, мысленно клянусь начать не откладывая, немедленно, точнее завтра с утра... и вздыхаю.