Надо сказать, что фильмы его я не люблю и не признаю, и лишь для «Андрея Рублева» выгородил себе симпатию в сознании и памяти, а тут вдруг…
Раньше, бывало, я мог спросить с презрением у пустоты (собеседники только переглядывались снисходительно) – какого хрена делают в фильме снятые рапидом гуси на снегу, или почему все время в фильме идет дождь?.. А теперь даже и не спрашиваю, и без того минус на сердце…
Этот мальчик-колокольщик, пронзительно и хорошо сыгранный Бурляевым – кто он и что он? Уж ни сам ли это режиссер себя показывает: мол, не надобно в творчестве ни знаний, ни умений, достаточно лишь апломба и посторонней веры – и вот тебе колокол-шедевр, на арапа слепленный…
Я не знаю, как там себя чувствовала при просмотре этой сцены Андроповско-бериевская клика, а только не бывало такого в заводе, чтобы художникам-иконописцам в православной Руси глаза выкалывали. Не бывало. Замечу, сам я православного рода – но вне религий, атеист.
Забитая, убогая, нищая, всеми терзаемая юродивая Русь – иной не видел я в фильме. А те же церкви - кто строил да расписывал? Кто шел на восток, юг и запад, сквозь Золотую Орду, огнем и мечом раздвигая границы Руси – юродивые, что ли? Да, ушкуйники, разбойники, сорвиголовы и христопродавцы, не не твари перед всеми дрожащие, не амебы-мученики. Сам бы я не заметил – но подсказали: ни одного крестного знамения, полностью, по всем правилам исполненного – не показал режиссер за весь двухсотминутный фильм, духу фрондерского не хватило, знать… А сам ведь православный… Он – не я.
Ночь на Ивана Купала. Единственное светлое пятно – однако, вот парадокс: не верю. При Владимире Красно Солнышко – поверю, а при Феофане Греке – нет. Либо это уже был бы не светлый праздник – а скотский свальный, демонстративно богомерзкий разгул.
Любой показ монашеской жизни – с обязательными верноподданническими реверансами в их «запазушную» «плотскость», «несвятость»… Понимаю, время, цензурные рогатки, но так и не кади тогда на обе стороны, не подмигивай по-рабски из под полы сытому киноиностранцу-венецианцу. Или не строй из себя святого, властями умученного.
Масленица – и по сей день живет, языческая! Я в детстве сам «город брал». А тут, понимаешь, скоморохов чуть ли не в лагеря… Конечно, любого церковь могла и кнутами ободрать, и в острог – дело-то живое. Но в фильме-то скоморох как явление показан. Показан и наказан - как человек, который посмел петь и смеяться на проклятой Руси. Это что – вклад в борьбу с тоталитарным советским строем? Ради бога – но не за счет истории моей страны. Перетолмачивать вечное под сиюминутное – это все равно, что иконами Рублева квашеную капусту в кадках пригнетать.
Не пахнет там русским духом и Руси нет, только эдакий ужастик а ля Анти-Палех на экспорт сердобольным «ихним» любителям.
