Повторяю, был май. Первомайский всеэкспедиционный запой плавно перетек в запой имени 9-го мая. И вот мчимся мы по трассе, пьяные в дым, включая водителя, стреляем из ракетницы и пистолета ТТ по дорожным знакам – благо на десятки километров вокруг – ни души, (но дорога хорошая) и вдруг обнаруживаем, что кончилось курево. Заворачиваем в ближайший кишлак к магазинчику, где работа идет без выходных: сам хозяин отдыхает – одна из жен непременно работает.
Затоварились, еще хлебнули и вдруг один из наших, добропорядочный геолог, уравновешенный, спокойный человек, по жизни – весьма робкий человек, вдруг взвизгнул и жестом, двумя руками, показывает какому-то местному аксакалу, что усы закручивает…
Это надо было видеть и слышать, что там поднялось – народу было много на площади. Мирная и смирная толпа вдруг разразилась неодующими криками в нашу сторону, по-моему, даже камень пролетел… Мы на борт – и ходу-ходу срочно оттуда. Я ничего не понимаю, Лев (предположим, так звали геолога) лежит в отрубе или притворяется таковым, начальник экспедиции грязно ругается, остальные матерно поддакивают…
Оказалось, что жест этот напоминает аборигенам о подвигах конницы Буденного в местных краях, где мужчин во имя советской власти вырезали чуть ли не кишлаками..
Тот случай политически мало чему меня научил, но… впервые, быть может, я задумался о… о многом. Задумался и запомнил.
