Вход в Эрмитаж теперь, я уже писал об этом, со стороны Дворцовой площади, сквозь боковые узорчатые ворота завидной чугунной ковки с царскими вензелями, через мощеный по периметру симпатичнейший внутренний дворик, в центре которого дежурно, по-канцелярски приплясывает действующий фонтан, обрамленный скромным зеленым сквериком.
Я все еще путаюсь в музейной географии, особенно на втором этаже, но уже оборзел вполне достаточно, чтобы не носиться галопом вдоль шедевров, в надежде увидеть за те же деньги самое главное и все остальное.
О, нет, я теперь выборочно глазею на рукодельные сокровища: в прошлый раз – «немцы» и «голландцы», а сегодня…
Выше первого этажа так и не поднялся я нынче: постоял перед любезной мне статуей египетской богини Мут-Сохмет, и двинулся в античные залы, где римские копии с греческих оригиналов изредка перемежаются этими самыми оригиналами. Я часто там бываю – и никак мне это не надоест!
И однажды – давно еще, не сегодня – стоял я перед двумя скульптурными копиями: «Танцующий сатир» и понял, чего мне подсознательно не хватало во всем этом варварском великолепии: смеха!
Да! У тех близнецов-клонов на лице присутствует нечто вроде ухмылки Муция Сцеволы, ну еще древнегреческие театральные маски, похожие на Гуинплена… И все…
Я осознал, а осознав – удивился… и побежал, побежал от скульптуры к скульптуре, от бюста к бюсту, из зала в зал… Все серьезны донельзя: Траян, Август, пожилой римлянин, осколок кувшина из под вина, Мут-Сохмет, мумия жреца в стеклянном ящике…
Позировать ли им было долго и утомительно? Или не смеялось перед смертью (если говорить о жреце)? Сдается мне – окажись любой из нас ночью в античных залах, один среди всего этого невеселого народа, без подстраховки со стороны служителей и экскурсоводов - тоже, небось, не до смеха бы стало. И все-таки я нашел!
Сегодня я уверенно, зная, на что иду, добрался до зала «Архаика» и остановился перед очередной своей любимицей, из терракота высеченной: «Архаическая улыбка».
Небольшая, в пядь высотой, античная статуэтка улыбающейся женщины. Граница шестого-пятого веков до нашей эры. И как хорошо она улыбается: человечно, молодо, бескорыстно, явно не ожидая, что ее попытаются задобрить куском свежеразрубленного раба…
Иногда, когда я прикасаюсь к археологическому прошлому, тому, в котором назло вечности еще теплится жизнь и радость, ко мне приходит глюк, что вот-вот, еще-еще, ну-ну – и дальний, всеми забытый век, вернется ко мне и я уйду в него…
Но нет, это лишь иллюзия сознания, жадного ко всему невозможному …
